Автор: ~Waleri-Jilua~
Бета: innokentya
Размер: мини, ~2100 слов
Пейринг: Дженсен Эклз/Холланд Роден
Категория: гет
Жанр: АУ, повседневность, пвп
Рейтинг: NC-17
Саммари: Они разбавляют серость будней адреналивой дозой гонок и сексом.
Примечание: написано специально на Multi Kink fest в подарок и по заявке ~Solinary~
читать дальше
***
Быть безликим в толпе просто.
Дженсен любил скрываться в людском потоке, потому что пристальное внимание утомляло, а укрыться от него не было никакой возможности – должность старшего менедера компании обязывала быть всегда на виду. Да и ответственность, возложенная владельцем «Стори-Медиа» на Дженсена хоть и была привычной, приятно рутинной, все равно изнуряла не хуже силовых тренировок.
Удивительно, но отдушину Дженсен нашел в уличных гонках. Да, пускай, избранный способ расслабиться, сбросить накопленное напряжение и нервозность был весьма оригинальным – потому что на него смотрели и им интересовались, но это позволяло почувствовать себя свободным. В его гараже стоял мощный красавец Yamaha, верный стальной конь, приводивший его к победе и в потрясающее состояние эйфории и эндорфинового кайфа, сродни наркотическому.
Еще один плюс гонок был в том, что именно на одном из заездов, Дженсен познакомился с Банши. Рыжая бестия на чёрном брате-близнеце его собственного мотоцикла, которая с легкостью седлала поток встречного ветра и уделывала любого так, что тот чувствовал себя маленькой девочкой, готовой вот-вот разреветься. Дженсен был в тусовке уже пару месяце, когда увидел её заезд. Это было до священного трепета прекрасно – она сделала своего соперника всухую, придя на финиш с двадцатисекундным отрывом.
Пожалуй, именно в тот момент Дженсен захотел испытать себя и свои возможности. Договорных гонок было мало, но если приплатить организатору сверху, то можно было всё. На старте они даже не открыли друг другу лиц – лишь подняли забрала шлемов, слушая арбитра, а потом, по данной команде, сорвались с места. Тот заезд они выбили в ничью: кто из них поддался, доподлинно не было известно до сих пор. Но как раз после той гонки у них и начали завязываться отношения, приносящие сплошь положительные эмоции.
Об их дружбе говорили в открытую, позволяя себе недвусмысленные намеки, и даже делали ставки то, как долго они продержатся, чтобы не начать трахаться на регулярной основе. С чего все вдруг решили, что они еще не перешли к более близкому знакомству, ни Дженсен, ни Холланд не знали. Но на самом деле… секс был уже на регулярной основе, а первый раз случился сразу же после той самой гонки на адреналиновом отходняке. И был настолько потрясающим, что прекращать не хотелось.
Чтобы сохранить ощущения, пришлось придумать новый вид гонок – с партнером. Сначала никто не воспринял идею всерьез, но потом азарт взял верх, и тусовка, в которой были Дженсен с Холланд, приняла новые правила игры. Постоянно находились умники, которые не уставали вызывать знаменитых Охотника и Банши на заезды, поэтому все было просто прекрасно – адреналиновые приходы, деньги и такие необходимые условия для пьяняще-сладкого секса.
Почему на них ставили? Потому что во всех заездах они действовали как единый механизм, не проигрывали, выгребали даже когда кто-то из них лажал. Ведь потом... О, тот, кто сумел вытянуть победу, получал полный карт-бланш в сексе, а второй не имел права отказаться. Очень стимулировало, даже больше денежного приза в случае победы. Они стали зависимы от эмоций, захлестывающих во время близости на самом пике эйфории, но это не их не волновало.
Сегодня оплошал Дженсен – спутал повороты и залетел в узкий тупиковый проулок, еле сумев увернуться от прямого столкновения с бетонной стеной. Именно поэтому Холланд, самостоятельно выбрав комнату в «их» клубе, усадила Дженсена в кресло и зафиксировала его руки на подлокотниках шелковыми лентами. Дразнясь, провела нежными пальцами по предплечьям, улыбнулась и шепнула в самые губы: «Жди меня». Как будто у него был выбор!
Дженсен вздохнул и прикрыл глаза. Адреналин заставлял кипеть кровь, отчаянно хотелось трахаться – все тело горело неутоленным желанием и потребностью в близости. Видимо, за свою невнимательность придется расплатиться отложенной разрядкой.
***
Он не видел её до этого в юбках – она всегда носила удобные черные джинсы, сидящие второй кожей. Поэтому сейчас Дженсен тяжело сглотнул, глядя как она прошла мимо него, осторожно ступая босыми ногами по темным квадратам напольного покрытия, и села на угол кровати, слегка расставив ноги и разглаживая складки на соблазнительной красной юбке. Холланд была уверенной в себе, она умела говорить без слов, одним лишь взглядом, вытягивая всю душу и мысли, оставляя лишь эмоции и приятную пустоту внутри тела.
Сейчас она напропалую пользовалась этим умением – смотрела лениво, но не отводила взгляда от Дженсена, который жадно следил за тем, как подол юбки медленно пополз вверх по гладким бедрам. Хотелось пройтись по коже языком, оставить собственные метки, которые бы болезненно ныли и напоминали о себе. Только Дженсен не мог, не имел права – сегодня он был ведомым, подчинялся и не принадлежал себе.
- Облизываешься, как кот на сливки, Дженсен, - хмыкнула Холланд, наклоняя голову, отчего пара рыжих прядей соскользнула с ее плеча игривыми языками неумного пламени. – Только ты же знаешь, что тебе ничего не светит сегодня? Ты потерял контроль не только над собой, но и над ситуацией. Придется мне немного позаниматься с тобой. Думаю, тебе в какой-то момент даже понравится.
Дженсен крупно вздрогнул, подался вперед, и насмешливо приподнял брови:
- Да ладно. Ты будешь учить меня? Солнышко, давай не будем забываться: конечно, ты сегодня вывела гонку в нашу пользу, но ничего не было бы, не сумей я быстро сориентироваться и сократить маршрут по знакомым только мне подворотням. Так что, милая, не будь такой стервой и раздвинь свои шикарные ножки – хочу видеть то, что ты так жаждешь мне показать.
Он не ожидал, что Холланд покорно выполнит его просьбу, оперевшись ладонью на постель и приподняв ткань юбки еще выше, демонстрируя черные крошечные кружевные трусики. Гулко сглотнув и облизнув вмиг пересохшие губы, Дженсен откинулся на спинку кресла и расслабленно улыбнулся, вновь обретая контроль над ситуацией. Ему нравилось происходящее – вот эта двойственность: вроде бы он и ведет, но не так, как обычно, ведь он не чувствует этой власти, которая постоянно сосредоточена в его руках.
Сейчас все было совсем по-другому.
– Нам все еще нужны эти тряпки, милая? – спросил Дженсен, облизывая нижнюю губу. – Тебе не кажется, что уже пора от них избавиться?
– Хорошая идея, – согласилась Холланд и, одним движением стянув с себя топ, отбросила его в сторону. – Скажи, тебе нравится то, что ты видишь?
– Безусловно, – вернул Дженсен ленивую улыбку и остановил взгляд на груди, подчеркнутой красным бюстгальтером. – Только на тебе всё равно еще слишком много одежды.
– Ты такой нетерпеливый, – засмеялась Холланд, поднимаясь с кровати и избавляясь от юбки, – такой мальчишка, дорвавшийся до доступной девушки и отчаянно желающий залезть ей в трусики. Тебе же хочется залезть ко мне в трусики, Дженсен? Хочется, чтобы я приняла тебя и подчинялась тебе?
Вот именно этим она его цепляла – этой непредсказуемостью, умением гнуть свою линию даже тогда, когда, казалось бы, инициатива упущена. Они оба постоянно играли, проверяли собственные границы и способность уступать. Процесс был увлекательным и не надоедал, открывая всё новые грани и возможности. Вот, например, сейчас, Дженсену жутко хотелось провести пальцами по стройному телу, сжать тонкую талию, вдохнуть запах пота и духов, насладиться каждым прикосновением.
Но он не мог. Она не позволяла ему. Дразнила, подходила ближе, плавно покачиваясь под едва слышную музыку, но не давала себя трогать. Дженсен, наблюдая за партнершей потемневшим взглядом, тяжело дышал и беспомощно крутил скованными запястьями –от желания прикоснуться к Холланд зудели даже кончики пальцев. Когда узкие ладони прошлись по обтянутым джинсовой тканью бедрам Дженсен, он не сдержал стона и запрокинул голову, жмурясь. Да кто бы знал, что у него это самая чувствительная эрогенная зона!
– Да, вот так. Умница, – её голос в такие моменты напоминал больше мурлыканье, отчего возбуждение еще сильнее скручивало тело. – Будешь хорошим, я даже расстегну твои джинсы.
– А если ты подумаешь своей прелестной головкой, то поймешь, что от меня будет больше пользы, когда я избавлюсь от лент.
– Это ты слишком много думаешь, Дженсен, – хохотнула Холланд и сжала пальцами подбородок, заглядывая в глаза, – иногда это очень вредно. Поэтому прекращай заниматься бесполезным делом и отключай голову. Чувствуй.
Дженсен не успел ответить – Холланд накрыла его губы страстным поцелуем и скользнула юрким языком в рот, не оставляя никакой возможности для сохранения трезвости рассудка. Когда она отстранилась, всё еще не отпуская его взглядом для надежности, Дженсен тяжело дышал и смотрел темными глазами, как Холланд отходит, плещет в стакан виски, а после возвращается и приставляет холодное стекло к его губам, позволяя сделать глоток.
Алкоголь прокатился по телу жаркой волной, отчего стало еще невыносимее: возбуждение не стихло, адреналин снова вспыхнул в крови, и отчаянно захотелось оргазма, приятной пустоты. Дженсен облизнул губы и посмотрел на Холланд снизу-вверх, с восторгом наблюдая, как она стягивает лямки бюстгальтера, щелкает застежкой и отбрасывает его в сторону вместе с комком трусиков. Спазм возбуждения прошил низ живота, когда к Дженсену пришло осознание того, что он все еще полностью одет, а она голая.
- Холл, - Дженсен не удивился своему хриплому голосу, лишь снова облизнул губы и попытался не слишком зацикливаться на улыбке Холланд. – Не тяни. Еще немного и мне станет по-настоящему больно.
Холланд лишь закатила глаза, а после наклонилась и всё-таки расстегнула джинсы, как обещала целую вечность назад. Без давления жесткого денима на член, Дженсен почувствовал накатившее облегчение, которое, впрочем, тут же исчезло, когда на его коленях оказалась голая, горячая, такая приятная во всех отношениях Холланд. Надо отдать должное терпению и выдержке этой потрясающей женщины – Дженсен, если бы задался целью сексуально мучить партнера, может быть и выдержал бы столько, но исключительно из-за чистого упрямства.
А вот Холланд откровенно наслаждалась происходящим. Наклонившись вплотную к Дженсену, так, чтобы он чувствовал сквозь футболку её грудь и возбужденные соски, Холланд прошептала, намеренно касаясь горячими губами его уха:
– Я все жду, когда ты порвешь эти ленты и грубо отымеешь меня. Знаешь, это заводит – представлять, как ты подхватишь меня на руки, бросишь на кровать и начнешь трахать без всякой жалости и нежности. Ты ведь умеешь так, я помню, у нас бывало пару раз на отходняке после гонок. Так вот, я хочу такого Дженсена, а не того милого и чуткого Дженни, который проводит со мной последние несколько месяцев.
И вот наверное именно в этот момент Дженсен понял, что он не так уж крепко скован. Именно потому Дженсен с силой дернул руками – плевать, даже если следы завтра проявятся на запястьях, – и подхватил на руки довольно взвизгнувшую Холланд.
– Тебе стоило только попросить, солнышко, – прихватывая зубами мочку уха, прорычал Дженсен и опустился на кровать, не удерживая своего веса и прижимая миниатюрную Холланд к постели. – Одно лишь слово, и я такой, как тебе нужно, как ты только захочешь...
Приспустив джинсы вместе с бельем, Дженсен направил себя и вошел в Холланд, вызывая у неё гортанный стон. Она была такой влажной, такой горячей, что с ума можно было сойти. И принимала так, что хотелось сжимать её еще сильнее, оставляя синяки и царапины, отмечая свою власть на красивом теле. Дженсен сжал ладонью тонкие запястья и впился злым поцелуем в приоткрытый рот, продолжая размашисто двигаться. Это было так невыносимо хорошо, что хотелось кричать. Он и вскрикнул, ощутив колкую боль – Холланд прихватила нижнюю губу острыми зубами, пуская кровь.
- Ты издеваешься, что ли? – слизнув капельку крови, прошипел Дженсен, сильнее стискивая пальцами запястья, уже намеренно причиняя боль. – Перчинки захотелось?
– Очнись от сладкого сна, красавица, – насмешливо проговорила Холланд, издевательски улыбаясь. – Трахни меня хорошенько, так, чтобы садиться больно было.
Дженсен не сдержал яростного рычания и, перевернув Холланд на живот, резко вошел в нее, до ощутимой боли вывернув руки и вжав лицом в постель. Ну, да, окончательно терял контроль Дженсен очень редко, только когда отказывал рассудок, а верх брали голые эмоции, первобытные инстинкты. Вот как сейчас, сметённые напористостью и откровенной похотью Холланд все социальные барьеры и границы ушли в небытие, оставляя только то, что так любили они оба – неприкрытое желание обладать и грубо совокупляться.
Именно этого хотелось до зубовного скрежета и сведенных желанием мышц – простой и незамутненной ебли. Дженсен двигался, уже отпустив руки и прижав Холланд собственным телом к постели, прикусывая её шею, оставляя метки, как хотел не так давно. И да, её кожа была на вкус такой, какой он себе представлял: мягкая, с едва уловимым оттенком соли и мускатной пряности. Сводящее с ума сочетание.
– Да, вот так, Дженс, хороший мальчик, ну, же… О, мой Бог, да! Хорошо-о-о-о!
В ответ на скулёж, прерывающийся стонами и вскриками, Дженсен лишь хищно улыбнулся, повернул голову Холланд и прошептал в приоткрытый рот:
– Моя течная сучка.
Эта женщина сводила его с ума, заставляла быть настоящим грубым животным. Дженсен зарычал, прихватив нижнюю губу, ставя такую же метку, как поставила ему сама Холланд: ранку посредине пухлой губы. Своеобразная месть, которая окончательно выбила пробки, сталкивая в одновременный оргазм. Тяжело дыша в шею Холланд, Дженсен чувствовал, как дрожит под ним девушка, слышал, как она всхлипывает. Удовлетворение растеклось по венам привычным потоком послеоргазменной неги.
Скатившись с Холланд, Дженсен лег на спину и уставился в тёмный потолок. Сердце с каждой секундой замедляло свой бег, постепенно возвращались осознанные мысли, и кратковременное безумие проходило, оставляя после себя лишь воспоминания.
– Я не прочь повторить, – лукаво прошептала Холланд, перебираясь ближе, укладываясь на плечо Дженсена и поглаживая кончиками пальцев грудь в районе сердца. – И как можно скорее, Эклз.
– Ты невозможна, – рассмеялся Дженсен, запечатлевая поцелуй на макушке Холланд и переплетая свои пальцы с её.
Дженсен, вдыхая пропитавшийся сексом и похотью воздух комнаты, подумал, что никогда и ни за что, не променяет Холланд на другую.
Потому что именно Холланд могла дать ему ту свободу, которая ему была необходима.
Свободу от самого себя.